Когда нас привезли туда, я помню мизансцену. Я, конечно, не помню слов, но я помню мизансцену: толпа, лежат вещи, комендант приехал со стеком на «виллисе» трофейном… не трофейном, а оставшимся от ленд-лиза. В общем, приехал на «виллисе». Женщины с детьми сели на такие бревна, такой лесоповал, бревна лежали, мужики все стояли вокруг. Я помню эту мизансцену, я помню момент, когда он читает что-то, а впереди сидела пожилая женщина, очень красивая, в такой кружевной накидке, и она начинает вдруг истерически смеяться. Вот этот смех я запомнил. Потом мама мне рассказала, что там случилось. Оказывается, он читал постановление Верховного Совета о ссылке нетрудовых элементов — это папа-то, который работал с детства, и мама, которая с тринадцати лет работала, — нетрудовых элементов в Сибирь, сосланы навечно. И все плакали, естественно, да. А эта женщина начала смеяться. Как выяснилось потом, это был баронесса Терзи, вдова коменданта Бендер царского времени, которая жила все эти годы в своем домике, но теперь сподобилась ссылке.

И после того, как уехал комендант, она подошла к женщинам и сказала: «А чего вы плачете? Если бы он сказал „пожизненно“, я бы плакала вместе с вами, а он сказал „навечно“, они думают, что они хозяева вечности. Вот увидите, скоро это кончится». Мы в тот момент не знали, что «вечности» будет шесть лет, но все равно, это было очень страшно.

"Проклятие божие да падет на всех, кто одобрил его (фильма "Матильда") распространение по всей стране. Проклятие божие да падет на всех нас, на наш народ, который это кощунство не остановил и допустил".